Эти разговоры ни о чём.
Эти коридоры в никуда
Кто-то рассмеялся за плечом -
Обернулся - падает звезда.

По плечам - знакомый холодок.
Догадался - Рождества канун...
Чем-то поперхнулся и замолк
Певчий перелётный гамаюн.

И сидеть в кромешной тишине,
И в обиде - словно в тесноте...
Убеждаясь, в том, что счастья нет,
И впадать, как в ересь, в забытье...

#

Наступает тихий час на горло песне.
Вечный не кончается сюжет.
Но часы-ать-два-стоят-на-месте,
И сопротивленье при аресте
Добавляет к сроку пару лет.

Глаз за глаз. Свисток - за зуб со свистом,
Баю-бай - усни не замерзай,
Как поётся в песне про танкистов -
Три танкиста выпили по триста,
От чего же не кричать: "банзай".

#

Да не в строю, не в струю, не сено-солома - пшик.
Выше голову, грудь колесом, вздёрни кадык.
Что остаётся за горизонтом и на горизонте, когда
Даже хлеб перестаёт горчить - кончается лебеда.
То, что могло бы течь по усам, вдруг попадает в рот.
Роза давала на лапу Азору - жаль, что не наоборт.
Но что-то кончается звон в ушах, во рту кончается свист -
Весело стало, друзья вокруг, и каждый третий - танкист.

#

То, что для нас - единственный выход -
Для тех, кто снаружи - вход.
Но, умирая, ты делаешь выдох,
А не наоборот.

Время обставить, вернуть, обмануть...
Перехитрить эпоху...
Встать и вдохнуть, разрывая грудь -
И умереть на вдохе.

#

Вот и всё. Я, видимо, остался
на бобах. И сожжены мосты.
Шёл на Вы - а пеpейду на ты,
лаpчик слишком пpосто откpывался.

Вот и всё. Оpешек знаний пуст.
Ничего я о тебе не знаю,
шёл по кpаю - обеpнулось pаем,
усмехнулся и подумал: пусть.

Только пpотив каpмы не попpёшь,
будь что будет. Лепо ли, нелепо -
pай закpыт и все ушли налево.
Впpочем - их следы смывает дождь.

#

Снег идёт, так что не видно звёзд.
Звёзды падают так, что не видно неба.
Это любовь и сон, и охапка роз
Снятых с небес, выросших из-под снега.

Это какой-то сон и замкнутый круг
Рук, объятий, прочего хоровода,
Всё текло как обычно, но время вдруг
отбилось от рук и превратилось в воду.

Стало кубиком льда, поменяло грим -
Паром со лба рассеялось в океане,
Время чудит. Но когда мы с тобою спим.
Оно стоит. В изголовье. В стеклянном стакане.

#

Словно нарисованные сны,
Словно разбазаренный февраль.
Мы уснули - значит прощены,
Сиречь - мы дожили до весны,
Счастливы. Лишь недоживших жаль.

Словно нарисованная жизнь,
Изморозью на исходе стуж,
Взгляд ледышка, и куда ни кинь
Раздаётся траурное дзынь,
Изредка напоминая туш.

И пока задраено окно,
Мне тоски вселенской не избыть:
В цепи смысла выпало звено
До чего зимою мне хрено...
Хуже уже вряд ли может быть.

#

Зябнет душа и пальцы. В варежке нос.
С паром на пару рот выдыхает звук.
Ты говоришь, что небу не хватит звёзд,
Чтоб всем загадать желанье: на юг! на юг!

Там где нас нет - не лучше - зато теплей.
Можно ходить без шапки и рукавиц.
Мы остаёмся здесь - в инее до бровей,
И дальше носа не видим у встречных лиц.

Пчих. ОРЗ. Предъявляем язык врачу.
Снег опадает. Хрустит под ногою наст.
Мы бы свели эту встречу с зимой вничью,
Но кто обогреет неперелётных нас?

#

У меня - ни горя, ни ума.
Ноздреватый снег весну почуял,
Время захмелеть от поцелуя
Потому что кончилась зима.

Время рифмы: шиворот - капель,
Время луж и мы идём по лужам,
Пешеходы - значит неуклюжи,
Значит март проследует в апрель.

#

Жизнь наполняется смыслом, как чайник - вином,
У Арлекина два выхода - пить или спиться.
Вот он тропинку торит для себя в гастроном,
Вот он пропил штиблеты, мебель и дом,
Хочет пропить штаны и остановиться.

Но здесь как нигде важен процесс, а не
Итог, результат, абстинент, короче - похмелье,
Жаль, что третьего нет. И второго нет.
Он пьёт один. И так уже несколько лет.
И душит тоска, и зеленеет зелье.

Того и гляди - докатится до Пьеро,
Найдёт Мальвину и ей предоставит выбор:
В нос нашатырь иль седину в ребро.
Некуда ставить пробу, клеймо, тавро -
Кожа да кости и всё это пахнет рыбой.

#

Перестали брать в рот,
как следствие - перестали брать в голову.
Жизнь пошла в гору.
Жить стало лучше и веселее.

#

Спор двух глухонемых...

#

Возьмите меня на мушку. на шпанскую мушку...

#

1

Каждую ночь, но лишь на одну ночь.
И вот - череда одноночеств - худшее из одиночеств.

2

Двоится в глазах. Двойное глазное дно.
Двойная жизнь. Дважды в одну и ту же
Лужу, женщину, реку войти не дано...
Да и не хочется. Особенно если в лужу.

Жизнь происходит вроде бы не спеша,
Но обгонять - попытка не стоит пытки.
Вторая попытка - ломанного гроша.
А потому и не будет второй попытки.

Второе дыхание

3

6

шестипалый считает апостолов по пальцам

7

Семь пятниц во лбу.

не стоит овчинка неба

#

Вот, скажем, рука, вот рука другая,
А вот и замок из рук.
И ты сидишь и пальцы сплетая
Из рук образуешь круг.

#

И вот я иду. Допустим - роза в руке.
Допустим не ждут. Я навеселе и весел.
И сочиняю жизнь с любовью в каждой строке
С цветными картинками
Из анатомии чресел.

И вот я иду. И вот дорога длинна...
И строка длинней. И с любовью выходит реже...
Навстречу - она. Допустим, что это - ОНА,
И с нею всё будет не так,
Как бывало прежде.

И вот мы идём. Допустим розу вручил.
Допустим, она в восторге. Она в экстазе.
Допустим, что я ей нравлюсь, что я ей мил.
Есть повод купить вина,
И устроить праздник.

Допустим, чем меньше вина, тем длиннее тост.
Чем больше вина, тем проще и ночь нежнее,
Допустим она ошиблась и это не кость,
Она не робеет.
Впрочем и я не робею.

И лишь проснувшись, я понимаю что
Всё как всегда, или немного хуже.
Солнце - фонарь, небо, увы, решето,
То есть на улице дождь
Превратился в лужи.

И я надеваю рубаху, затем штаны.
И начинаются слёзы, потом угрозы,
Песня о том, как мы друг другу нужны,
Но я ухожу,
И я забираю розу.

#

Я лукавлю из лука стрелу за стрелой,

#

Я затвердил устав, сосчитал ворон.
Вычислил квадратуру круга почёта.
Ушёл с глаз долой и вышел из ряда вон,
Выдержал пост. Не соблюдал субботу.

Пил и не пил, ел и не ел, спал и не спал.
Жил - не тужил. Пел, но не рвал аорту.
Киев не брал. Квартиру Шпака не брал -
Предпочитал спокойные виды спорта.

Не предавал врагов и не придавал
Значенья - словам, а также словам - значенья.
Не привлекался, не рисовал овал,
Честь не имел, так что моё почтенье...

#

замешкаться, как кот в мешке

#

И одной ногой поправ коровью лепёшку,
Другой ногой наступай на горло собственной песне...

#

Пришла весна и о казалось,
что тронулся не только лёд.

#

обманул - обещал жениться и женился...

#

Ложка лжи, полная полуправда,
Недоговорки,

#

Сначало было. И было как нельзя лучше.
Вернее было так, как было нельзя.

#
В. Хованову

Ты хором говоришь, что жизнь твоя:
Не даром, не прошла, не наше дело.
Что баснями не кормят соловья,
Что было дело тело залетело.

К тому, что стало больше мёртвых душ,
И стали окружающими среды,
Ты пьёшь боржоми, принимаешь душ,
Как Ихтиандр с повадкой Архимеда.

Как будто ты не первый раз живёшь,
И получил вторую жизнь условно,
А цену заломить - сломаешь грош,
В своём глазу искать чужие брёвна...

Как ни крути - холопов полон рот,
По капле из раба дави поэта,
Но - стоп машина и обратный ход -
Рот в рот, рот фронт, улыбка, сигарета...

#

И вот навстречу она, допустим что это жена,
Допустим что вот те на, допустим зачем так сразу?
Цепь допущений прервана, вспахана целина.
Роза засохла не доходя до вазы.

И вот сюжет в тупике, и вот пустота в руке,
И, словно яд в пузырьке, хотя, зачем же так скоро?
Жить-коротать век, пить со скуки сакэ,
И пусть пустота падёт на бедную лапу Азора.

#

Сюжет - любой. Чем любовь не сюжет?
На сцене двое. По крайней мере не меньше.
По крайней мере мужчина и пара женщин.
Жаль режессёра нет и зрителей нет.

Всех декораций - раздолбанная кровать,
Весь реквизит - бутылка полусухого,
Если вначале спектакля и было слово,
То к середине его уже лень повторять.

Актёр забыл - которая из двоих
По логике пьесы
Немая сцена.

#

Вот мой ласковый я. Грядёт квадратный июнь.
Жаром пышет окно. Ночь - короче короткой.
Куда не брось якоря или куда не плюнь,
Всюду - либо вино либо тёплая водка.

#

Что-то чернеет в душе. Не по смертному грех.
Коль уродился танталом - терпи эти муки.
Локоть укушен. Два ангела падают вверх.

#

Мажешь полынью сосцы,
Чтобы отнять меня от груди,
Мои поцелуи горчат...

#

И вот я иду. Допустим это рефрен.
В рука не роза. В руках полбуханки пива.

#

Видимо Родина. То бишь куда ни спеши -
Не оторваться от чувства вины и измены.
Пальцем в анналы попал - и считай барыши,
И примеряй на себя хоть кардан от Кардена.

Всех расстояний - неделю бушлатить в купе,
Вся телеграмма: "Люблю. ТЧК. Возвращайся."
С явным подтекстом: "Не пей, ради Бога, не пей..."

#

Третье стихотворение о дожде.

Из пустого в порожнее, под проливное кап-кап,
По колено в воде увязает сырое пространство,
Мокнет ткань на плечах (не уверен, но кажется драп)
И чем дальше иду - тем устойчивей непостоянство.

Деловою походкой, как жук в янтаре, я в грязи
Продвигаюсь всё дальше под пепельным светом Селены,
Дождь идёт, я иду, он идёт и ты тоже ползи
Огребись аш-два-о внутримышечно и внутривенно.

Озабочусь внезапно, что, видимо, крыша течёт,
И направлю стопы в свою вечно чужую берлогу,
Где повинную голову и поцелуй не сечёт,
Но вдруг кончится дождь, и я тоже забуду дорогу.

#

Вот упражнение для. Вопреки всему,
Ручка привыкла скользить подчиняясь мысли,
И растекаясь мысью. Горе уму,
Ева кусает плод и смеётся: "кисло!"
Яблоко падает. Тут, как на грех, Ньютон,
Его не волнует вкус запретного плода,
Он чешет темя, потом издаёт закон,
И закон хорош, и его выполняет природа.

#

Сам и самка, самка и самец.
Треугольник правильно очерчен...
Вот и вся любовь и кто отец -
Ревность кошкой падает на плечи.

Ревность на меня имеет зуб,
Клык, резец и фиксу с кровостоком

Вот и вечер, вот и хладность губ...
Зуб за зуб. Свисток за зуб со свистом.

#

Горний воздух - клином в горле ком,
Потерпи, малыш, наступит вечность,
По траве бумажной босяком,
В млечный путь, на зуб вкушая млечность.

Для чего ж хот-дог тебе, ходок?
Приворотной поступью тумана,
Как по жизни ходит колобок
Стопом в Красноярск из Абакана.

Hо развенчан миф, Б. Пастернак
Жизни поле катит-перекатит,
Авве отче, я не знаю как,
Чашу пронеси и дай мне знак,
Что пора. Что хватит. Хватит. Хватит.

#

Замалюю грехи. Как медуза всплывет Архимед,
С криком зврика - мол "эвридэй" я имел Эвридику.
Челобитная мордой об стол, выбирая момент,
Шито белыми нитками и преснопамятным лыком.

Hе найдя полотенце, сквозь азбуку и альфабет,
Мокрым щупальцем шарю, как ежик в известном тумане,
Раздвигая волну, архимедленно, как Архимед,
Как Марат недорезанный я вылезаю из ванны.

#

Здpавствуй мой, какой-никакой, а дpуг.
Hе обижайся, что делать, дpугих не нажил.
Жизнь замыкает кpуг, беpет на испуг,
И с каждым днем хуже, если не гаже.

Тpетий месяц жаpа душит Сибиpь,
Hо я уехал в Москву, как из лета в осень.
Еще не много - здесь нос не подточит снегиpь,
Hо здесь мегаполис и снегиpи под вопpосом.

Знаешь, как ни кpути, а ЭТА Москва
Хуже, чем та, в котоpой я был когда-то,
Кpугом - базаp и кpугом идет голова.
Слышен английский мат с толикой pусского мата.

Был на Аpбате. Жизни там тоже нет.
В желтую туpандот тычутся объективы.
Кpугом пpосят денег, а поколение NEXT
Забыв пpо пепси глотает слюну и пиво.

Детская память моя - пpощай и пpости.
Hезачем бить в литавpы и бpяцать лиpой.
Маpгаpита в аду. К Мастеpу не пpойти.
Запеpт подъезд с его нехоpошей кваpтиpой.

Впpочем все это - не более чем слова.
Я закpываю кавычки, становится стpашно.
Эй, москвич, узнает ли себя Москва,
В своем отpажении в зеpкале Патpиаpших?

#

и ты с ним не спишь, потому что он не блядун,
то есть всякая тень отношений тебя пугает.
то есть - странная дружба, то есть платон мне - врун,
странная роль. и он ее проиграет.

а он не спит - ведь ночь как омут нежна,
он любит женщину, а женщина не летает.
стенька-стрежень-герасим-муму-княжна...
но это пароль, а пароли он забывает.

и он провожает тебя пешком до метро,
садит в поезд и говорит: "до встречи".
поезд уходит. подземная роза ветров
дышит в затылок и обдувает плечи.

ночь происходит. луна уходит в зенит.
сон приходится в руку и ты засыпаешь.
он выучил телефон, но не позвонит.
а почему - ты никогда не узнаешь.

#

Рвите меня вдоль и по перфорации,
Мы пропиваем нацию, и юдоль
Hаша горька, и невдомек Горацию,
Что эта часть суши спит и ей чудится боль.

Рвите меня зубами, рвите мне зубы, но
Кошке мышинные слезки не отольются,
Я люблю то, что я называю Родиной,
И не дай ей господь проснуться.

#

Что мой певчий? Минор? Мажор?
Просмолили остатки легких,
Из избы выметаем сор -
В нем росли стихи. И не плохо.

Только песни теперь - увы,
Только музыка реже. Реже.
И тоска зеленей травы.
А трва зеленей чем прежде.

И надтреснутый разговор
До безумия сводит душу.

Я пишу стихи. Hо с тех пор
Они чище. И хуже. Хуже.

#

Вот и все. Я, видимо, мудрею.
С глаз долой - из сердца - топ-топ-топ.
После нас - хоть идиш, хоть потоп,
Hи о чем, Есенин, не жалею.
Все прошло, с овцы хоть шерсти клок,
До чего же, Боже, мне паршиво,
Водка три-девятого разлива,
Hочь. Фонарь. Аптека. Саша Блок.

Вот и все. Я кажется мудрею
Hа глазах, опять же с глаз долой.
Чайник закипит, подымет вой...
Пусть я от восторга околею.
Тридцать три - хороошее число.
Помнишь - очутились мы на бреге,
Что же ты молчишь, Пегас мой пегий,
Голову склоняя на крыло?

Что молчишь, как будто молвить хочешь,
И клюешь сырое мясо дней,
Или тоже думаешь о ней -
С кем она опять сегодня ночью?
С кем она? Опять приходит ночь,
Hочью музы? словно кошки серы,
Черный человек из Англетера,
Может быть она родит мне дочь?

#

Телодвижения в рифму. Глагольные окончания.
Частица "ся" указывает на возвратность.
У моей татарской фамилии привкус мычания.
В человеке меня поражает его всеядность.

Рабы из себя по капле давят веселье.
Еще немного и "хороший человек" станет профессией.
Мозаика мазохизма. Как парус белеют бельма.
Осень - время считать цыплят и жертвы репрессий.

Hанизывать строки - привычка почти с пеленок,
В воздухе музыка - и невербален Вебер,
Только чем хуже, чем гаже утенок
Тем великолепней лебедь.

#

Вялое прощение. Шорох крыл.
Подставляешь щеку и роняешь руку.
Пробежала слезка. След простыл.
Hазываешь бякой и смотришь букой.

Дверь, помедлив, скрипнула, на запор.
Видно надоело долго прощаться.
Ухожу, как памятник, в невермор.
То есть собираюсь не возвращаться.

То есть у меня ненадежный тыл,
То есть мое одиночество - поза
Hо понимаю, что что-то забыл,
Кажется розу.

#

Извини, дыханием "рот в рот",
Поцелуя, видно не заменишь.
И вторую вечность снег идет,
И уходит. Ты его не ценишь.

Я уйду. Hе ценишь ты меня.
Вечер на два фронта наступает,
Снег идет и словно сердце тает.
Кроме снега... Да и снег фигня.

#

За окном - тепло сентября.
Остается неделя. Дальше
Все известно, благодаря
Расписанию. Якоря
Hас удерживают от фальши,
От сомненья, что все не зря.

Мы живем на овсяной каше,
Hа любви, проще говоря.

Hа таком сволочном пиру
Поражение от победы
Отличимо лишь вопреки перу,
Капиллярной ручке, что я беру
И пишу. До и вместо обеда.
Утешаясь тем, что себе не вру...

Ты уедешь. И я уеду.
Хорошо, если не умру.

#

А. Мызникову. А. Жестову

Из какого мы сделаны теста,
Что живем в предвкушении текста,
И сбиваем с ритма квартал.
Под ногами зияет бездна,
Hам волненье зело полезно!
Это знает всяк, кто писал.

Где-то пьют, мы в ту же минуту,
Там где пьют, то есть тут как тута,
Чтоб талант утопить в вине.
Пусть потом нас мутит и плющит
Hо поэт обязан быть пьющим
В этой брошенной Богом стране.

Hарезая стихи по кругу,
Бросить женщину, кинуть друга -
Это все, что может поэт.
Hо не думайте, что нам сладко,
Мы до крови дрочим в тетрадку:
Семь измен на один сонет.

#

Где тонко - там и лирика. Порой.
Но я не твой лирический герой,
Мой вид вообще не тянет на героя.
У твоего - и выправка и стать,
А я люблю поесть, люблю поспать -
Ни ритма, ни равнения, ни строя...

А всё же алчу, смыслу вопреки,
Руки и сердца, сердца и руки,
Хотя, наверно, обойдусь и сердцем...
А что обрёл? Сижу на сквозняке,
На сердце грусть и пустота в руке,
И рвётся лирика, и никуда не деться...

#

Жизнь не имеет веса.
Жители - скок-поскок.
Вы напишите пьесу,
Я напишу стишок.

Все набивают цену,
Руку, морду, карман...
Пьеса, с первой же сцены,
Перерастёт в роман.

Писана мелом драма,
Слезкою по щеке,

#

нашаришь драхму за щекой
и ну гонять её по кругу
но кто-то вдруг плеча рукой
коснётся.

#

не жалею, не зову, не плачу,
не достать чернила в феврале
до чего же мне амбивале

#

я пойду - как круги - по воде

#

Я помню чудное... Беспечен
И два не чудных я забыл...
Придёт февраль, наступит вечер
И серафимый шестикрыл
Нас разберёт на чёт и нечет.
А февраля и след простыл...
И нам оправдываться нечем,
И незачем. Я Вас любил
И (даже!) обнимал за плечи...

#

Эта лирика, тоньше писка,
И патетика в бочке мёда.
Эта муза - дрянь, эгоистка,
Своенравнее чем свобода.

Эта музыка в ложке дёгтя,
Это буря в пустом стакане,
Это муза спрятала когти:
Для неё я - вошь на аркане.

Эта влажная, наизнанку,
Простыня на исходе ночи,
Мы с тобою играли в орлянку,
Только я, как орёл - не очень.

И поэтому ты так близко,
Что нет повода медлить, мешкать,
Вот и лирика, тоньше писка,
Вот и муза - дрянь, эгоистка,
Вот и ты - далеко не решка...

#

Посвящение Ахматовой.

Носороги топчут наше дурро...
Н. Гумилёв

Когда б вы знали из какого сорго
Растут стихи, не ведая преград,
И карандаш - стихотвородный орган,
Всё тыкает в бумажку наугад.

Когда б вы знали из какого дурра
Растут стихи, заносятся в тетрадь,
Но воспитанье, так сказать, культура
Нам не даёт об этом написать.

#

Не придумать себе оправданья,
И не выдумать к маю одёжки,
Вышел в лес поэт без названья,
И остались лишь рожки да ножки.

И остались перья-бумажки,
Восемь строк и капелька горя...
А успел ли поседеть на дорожку?
А успел ли побывать в Лукоморье?

#

Я возьму тебя за уши левой и правой рукой.
То ли рук не хватает, а может быть лишние уши?
Ты сулила вчера мне какие-то райские кущи,
Уводила в кусты. Говорила, что я не такой,
Как другие. Немного похожий на третьих.
Что ты будешь меня ещё пару недель вспоминать,
Что найдётся в кустах, не рояль, так хотя бы кровать,
И мы будем на ней ухи-руки себе отрывать
И зализывать раны от ласк упоительных этих.

#

Идут грузины, идут джигиты
Одеты в драп, джинсу, джерси,
У них небритые ланиты,
И волосатые перси!

#

Я тот, которого ты пару раз ждала,
Я тот, который ждал тебя два раза...

#

Вот ночь и фонарь - и всё - ни аптеки, ни улицы.
Вот я и не помню кто, зачем-то целуемся.
Вот я сижу и вожу, словно лапа курицей,
К тому же зажмурился.

Вот я рублю сук, на котором сидит измена,
Со мной в обнимку. Вот это пустая сцена.
Вот она, а на ней лишь мыльная пена.
Вот я на измене.

Вот измена рубит всё, от чего олетают щепки.
Вот идёт расчёт на бабку, дедку и репку.
Вот трое в обнимку, над ними четвёртый в кепке.
И натюрмотр со скрепкой.

Вот кто-то стоит, но темно - видимо вечер.
Вот я с женой и сын взгромоздился на плечи,
Вот то же самое, только гораздо резче.
И кадр засвечен.